В моем сне весна пришла после лета, лето - после осени, осень - после зимы, зима - после весны. Слезы катились по его щекам вверх и растворялись в глазах. В моем сне художники вымешивали из зеленого желтое и синее. Из коричневого - радугу. Дети выбеливали книжки-раскраски цветными карандашами, а матери, потерявшие детей, расштопали свои траурные одежды ножницами. В моем сне люди извинялись за предстоящие ссоры, и свечи зажигались от вздохов. Влюбленные помогали друг другу надеть трусы, застегнули друг на друге рубашки, и одевались, одевались, одевались... Ливень втянулся в тучи, дождь начался после радуги. В конце моего сна Ева повесила яблоко на ветку. Древо сложилось в землю. Стало проростком ставшим зерном. Бог соеденил сушу и воду, небо и воду, воду и воду, вечер и утро, нечто и ничто. Он сказал: да будет свет. И стала тьма. (с) Дж. С. Фойер "Жутко громко и запредельно близко"
Ну и еще одна. Ничего скучнее никогда в жизни не читал и никому не советую. Но вот этот отрывок..
В половине четвертого утра, когда Брайони стелила очередную постель, ее позвали к сестре Драммонд. – Помнится, вы немного говорите по-французски, – сказала сестра Драммонд. – Всего лишь в школьном объеме, сестра. Та кивком указала в угол палаты. – Видите того солдата, который сидит на кровати? У него тяжелое ранение, но маску надевать не обязательно. Принесите стул, сядьте рядом, возьмите его за руку и поговорите с ним. Брайони невольно почувствовала себя оскорбленной: – Но я совсем не устала, сестра. Честное слово. – Делайте, что я говорю. – Слушаюсь, сестра. На вид солдату можно было дать не больше пятнадцати, хотя Брайони уже заглянула в его карту и знала, что ему, как и ей, восемнадцать. Он сидел, обложенный подушками, и наблюдал за происходившим вокруг с каким-то непосредственным детским любопытством. Трудно было поверить, что он – солдат. У него было нежное лицо с тонкими чертами, черные брови, темно-зеленые глаза и пухлые мягкие губы. Белая кожа неестественно сияла, в глазах стоял нездоровый блеск, голова обмотана толстым слоем бинтов. Когда она приставила к кровати стул и села, он улыбнулся так, словно ждал ее, а когда она взяла его за руку, ничуть не удивился. – Ну вот и ты наконец, – напевно растягивая гласные так, что она с трудом понимала его, сказал он по-французски. Рука у него была холодная и скользкая на ощупь. – Сестра велела мне немного поболтать с вами, – ответила Брайони. Не зная, как по-французски будет «медсестра», она перевела слово буквально. – Твоя сестра очень добра. – Он склонил голову набок и добавил: – Она всегда была добрая. У нее все в порядке? Что она теперь делает? В его обаятельном взгляде светилось такое дружелюбие и такое мальчишеское желание снискать расположение, что Брайони оставалось лишь подыгрывать ему: – Она тоже ухаживает за больными. – Ну конечно. Ты же мне говорила. Она счастлива? Вышла замуж за того парня, который так ее любил? Знаешь, я не помню его имени. Надеюсь, ты меня простишь. После ранения у меня с памятью плохо. Но мне сказали, что она скоро восстановится. Так как его звали? – Робби. Только… – Так они поженились и живут счастливо? – Ну… надеюсь, скоро так и будет. – Как я рад за нее. – Ты не сказал, как тебя зовут. – Люк. Люк Корне. А тебя? Брайони запнулась. – Толлис. – Толлис. Какое милое имя! – В его устах оно и впрямь прозвучало мило. Отвернувшись от нее, он с легким удивлением медленно обвел взглядом палату. Потом закрыл глаза и начал что-то бессвязно бормотать. Скудный запас французских слов не позволял Брайони понять все, но она уловила: – Держи их и медленно считай на пальцах… шарф моей мамы… выбираешь цвет и живешь с ним всю жизнь… Он помолчал несколько минут, продолжая сжимать ее руку. Когда заговорил снова, глаза его были по-прежнему закрыты. – Хочешь, я скажу тебе одну странную вещь? Я первый раз в Париже. – Люк, ты в Лондоне. Скоро мы отправим тебя домой. – Мне говорили, люди здесь холодны и неприветливы, но это неправда. Они очень добры. И ты очень добра – вот снова пришла ко мне. Какое-то время ей казалось, что он спит. У нее самой начали слипаться глаза – ведь она присела впервые за много часов. Но солдат снова так же медленно обвел глазами палату и сказал: – Ну конечно же, ты та самая девушка с английским акцентом. – Расскажи мне, чем ты занимался до войны, – попросила она. – Где жил? Ты это помнишь? – А ты помнишь ту Пасху, когда приехала в Милло? – Своей слабой рукой он покачивал ее ладонь из стороны в сторону, словно хотел всколыхнуть ее память, а его зеленые глаза смотрели на нее с мольбой. Брайони подумала, что не следует и дальше вводить его в заблуждение. – Я никогда не была в Милло… – Помнишь тот день, когда ты впервые вошла в нашу булочную? Она придвинула стул поближе к кровати. Его бледное лоснящееся лицо раскачивалось перед ее глазами, по нему скользили световые блики. – Люк, послушай меня… – Кажется, за прилавком стояла моя мать. Или кто-то из моих сестер. Мы с отцом работали в глубине помещения, в пекарне. Я услышал твой акцент и вышел посмотреть на тебя… – Я хочу объяснить тебе, где ты находишься. Ты не в Париже… – На следующий день ты пришла снова, на этот раз у прилавка стоял я, и ты сказала… – Ты скоро заснешь. А я завтра снова приду тебя проведать, обещаю. Люк пощупал свою голову и, нахмурившись, тихо произнес: – Я хочу попросить тебя о небольшом одолжении, Толлис. – Ну разумеется. – Эта повязка такая тугая. Не могла бы ты ее немного ослабить? Брайони встала и осмотрела его голову. Бинты были завязаны так, что распустить узлы было совсем не трудно. Когда она начала осторожно развязывать концы, Люк сказал: – Моя младшая сестра, Анн, помнишь ее? Она – самая симпатичная девушка в Милло. На переводном экзамене она играла маленькую пьеску Дебюсси – такую воздушную, задорную. Во всяком случае, так считала Анн. Эта мелодия постоянно звучит у меня в голове. Возможно, ты ее тоже помнишь. Он промурлыкал несколько случайных нот. Брайони продолжала разматывать бинт. – Все удивляются: откуда у нее такой талант. Всем остальным у нас в семье медведь на ухо наступил. За роялем Анн так прямо держит спину. И никогда не улыбается, пока не закончит. Спасибо, так гораздо лучше. Кажется, именно Анн обслуживала тебя в тот первый раз, когда ты зашла в нашу булочную… Брайони не собиралась совсем снимать повязку, но, когда она ее ослабила, тяжелая стерильная прокладка соскользнула вместе с подложенным под нее окровавленным тампоном. У Люка недоставало части черепа. Голова была обрита вокруг пролома, зиявшего от макушки до уха. Под зазубренными краями черепа виднелось губчатое розовое вещество – мозг. Она подхватила прокладку, не дав ей упасть на пол, и несколько секунд стояла неподвижно, стараясь справиться с подступившей тошнотой. Только теперь она осознала, как глупо и непрофессионально поступила. Люк сидел смирно и ждал. Брайони оглянулась. Никто в палате не обращал на них внимания. Она вернула на место тампон, стерильную прокладку и снова забинтовала ему голову. Потом, присев на стул, вложила руку в холодную влажную ладонь Люка и попыталась успокоиться. Люк снова что-то бормотал: – Я не курю. Я обещал отдать свой пай Жанно… Посмотри, он там, на краю стола… под цветами… дурочка, кролик тебя не слышит… Потом его речь стала совсем бессвязной, Брайони стало трудно его понимать. Что-то насчет учителя, который был слишком строг, а может, то был не учитель, а командир. Наконец он затих. Брайони протерла покрывшееся испариной лицо Люка влажным полотенцем. Снова открыв глаза, он заговорил так, словно никакого перерыва не было. – Как тебе нравятся наши багеты и булочки? – Очень вкусные. – Поэтому ты и приходила каждый день? – Да. Подумав немного, он спросил осторожно, словно касался деликатной темы: – А наши круассаны? – Они у вас – лучшие во всем Милло. Он улыбнулся. Теперь к его голосу примешивался какой-то идущий из глубины горла скрипучий звук, но они не обратили на это внимания. – У моего отца – собственный рецепт. Все зависит от качества масла. – Он смотрел на нее с восторгом, накрыв ладонью ее сложенные руки. – Ты знаешь, что очень нравишься моей матери? – В самом деле? – Она только о тебе и говорит. Думает, мы летом поженимся. Брайони не отвела взгляда. Теперь ей было понятно, почему именно ее послали к нему. Ему было трудно глотать, вдоль края повязки и на верхней губе выступили капельки пота. Она вытерла их и хотела дать ему попить, но он вдруг спросил: – Ты меня любишь? Она лишь слегка запнулась, прежде чем ответить: «Да». Иное было немыслимо. К тому же в этот момент она действительно любила его. Он был чудесным мальчиком, оказавшимся вдали от дома, и он умирал. Она дала Люку воды, а когда снова протирала ему лицо влажным полотенцем, он спросил: – Ты когда-нибудь бывала в Косс-де-Ларзак? – Нет, никогда. Однако он не пообещал свозить ее туда, а лишь отвернулся и, уткнувшись в подушку, снова что-то бессвязно забормотал, но руки не отпустил, будто помнил о ее присутствии. Когда сознание снова прояснилось, Люк повернул к ней голову и спросил: – Ты ведь еще не уходишь? – Конечно, нет. Я останусь с тобой. – Толлис… Продолжая улыбаться, он прикрыл глаза. И вдруг дернулся, словно через его тело пропустили электрический разряд, посмотрел на нее с изумлением и приоткрыл рот. Потом рванулся вперед. Она вскочила, испугавшись, как бы он не упал с кровати. Не отпуская ладони Брайони, он свободной рукой обнял ее за шею, уткнулся лбом в ее плечо, щекой прижался к щеке. Брайони боялась, что повязка соскользнет у него с головы, что она не удержит его, и еще – что во второй раз не вынесет вида его раны. Скрипучий звук, шедший из глубины горла, зазвучал у нее в ухе. Она попыталась уложить Люка обратно на подушки. – Меня зовут Брайони, – сказала она тихо, только он мог услышать. Глаза его широко раскрылись от удивления, восковая кожа заблестела в электрическом свете. Она приложила губы к его уху и, несмотря на то что почувствовала, как кто-то остановился у нее за спиной, даже несмотря на то, что этот кто-то положил руку ей на плечо, прошептала: – Я не Толлис. Называй меня Брайони. Чьи-то пальцы оторвали ее от юноши. – Встаньте, сестра Толлис. Сестра Драммонд поддержала Брайони под локоть и помогла подняться. На ее щеках горели красные пятна, кожа на скулах натянулась, обозначилась четкая линия между красным и белым участками кожи. Санитарка, стоявшая по другую сторону кровати, уже натягивала простыню на лицо Люка Корне. Поджав губы, сестра Драммонд поправила воротник Брайони. – Умница. Теперь пойди и смой кровь с лица. Не нужно расстраивать других пациентов. (c) Иэн Макьюэн "Искупление"
Это число просто преследует меня! 229. Время, очки в играх, баллы на тестах.. Страх-то какой х)
Поговорил сегодня с девочкой, которая была в Японии. Конечно, была очень недолго и в худших условиях, но она сказала мне, что там классно до невероятности, и что когда она ехала на шинкансене в Нариту, то расплакалась. Я был тронут до глубины души. Я сам уже морально готов ко всему что может со мной там случиться. Ах, кокоро просто изнемогает
Who cares?Решил больше не страдать. :3 Я ж не тряпка дурацкая. Жизнь вон как прекрасна. У меня есть всё, что я когда-либо хотел... Уроме одного. Но всё приложится. Я уже сам себя задолбал своим нытьём, серьезно.
Прочитал Безнадегу Кинга. Ах, хорошо. Но конец слит. Прочитать планирую еще много. Штук 10 закачал себе. Наслаждение
But you don't have a reason to be depressed for your appearance, you're beautiful, i envy you a lot. You're even strong and positive so don't give in for those stupid things please :3 Thanks, Glo.
ПОЧЕМУЯОПЯТЬВСЕЗАБЫЛБЫЛОЖЕТАКМНОГОМЫСЛЕЙ Как же это раздражает.
Сессию придется досрочно сдавать и переносить на осень. Нет, ну я же не это хотел сказать.. А, ладно. Вспомню - напишу.
Открываем и дверь и смотрим куда нас закинуло. Видел человека в костюме осла в какой–то галерее Нью–Йорка, людей в бане в Майами и много–много другого.
Воу воу, стоило только открыть чистый лист, как все мысли испарились. Настроение стало резко улучшаться, то ли от хороших новостей, то ли от добрых слов. Весна приходит, кровь бурлит. Хочется пить молоко. Почему так много мыслей и все путаются? Сегодня лепешка с сыром была очень вкусной. Надо будет еще купить.
Нет, я не об этом. Подтвердилась поездка в Японию, и новость о стипендии для иностранных студентов! Пакую чемоданы, ребятки. 1 июля - 17 августа. А еще со мной поедет обожаемый бро. Я от этого в восторге просто. Помню про Маринину мангу и Алинины розы.
Хочу прочитать Кинга "Темную Башню", весь цикл, и "Мизери". Прочитаю. Вооот.
Еще . Я очень рад. Не могу даже описать.
В общем, все очень хорошо. Наверное. Но чего-то не хватает, и если бы я только могла понять, чего...
С возвращением меня, дневничок *О* Вот уже неделя прошла с тех пор, как я вернулся из Новосибирска. Много писать не смогу - уж слишком много всего было, а описать кратенько наверное не смогу. В общем, дело было в том, что отправил меня универ на состязание ораторов в Новосиб, там я должен был читать (НАИЗУСТЬ) речь на японском языке, которую сам же и написал, да еще и перед большим количеством японцев в жюри. Занял четвертое место, ага :3 Страшно волновался, речь была сложная, вопросы тоже. Но в основном дело-то даже не в этом. В Новосиб никто никого организованно не отправлял. И с моего универа никто, кроме меня, не смог поехать. Короче, был только я, и ЯПОНКА СО МНОЙ. Ояма-сенсей не говорит даже по-английски. Три дня с ней были по-настоящему мозговыносящими. Ни на каком кроме японского я не говорил .__. А зато практика какая!*О* С сенсеем очень подружились, и пока в поезде ехали, и пока в отеле были, и пока речь тренировали. Я, честно, был горд собой, что могу свободно с ней говорить на ее родном языке. Вот так вот я провел прошлые выходные.
А еще про Юки! Состоялся дебют её, как ездовой собаки. Гены отца дали о себе знать. Запрягали в упряжку с вожаком наших местных хаски, зовут Норд. Он ставил её на место, а она от него шугалась. х) Потом правда привыкла, и они вдвоем очень классно тянули сани. Будем продолжать занятия, это у нас вышло хорошо.
Советую всем прочитать книгу "Жутко громко и запредельно тихо". Она шикарна. Ну или хотя бы фильм посмотреть (я еще не смотрел, но говорят, ничо такой). Но все же сначала лучше книгу. Я в восторге просто. И даже гири на сердце остались.
Так легко смотреть - мозг просто отдыхает, любуясь красивой рисовкой и слушая музычку. И у главной героини мозги на месте х) А я что? Я на мальчиков любовался Особенно на Томоэ
Гифки же :3 Томоэ. Кицуне. Характер отличный, мимика так вообще х)
Мелкий Томоэ такой милый :3 Прямая конкуренция Микецуками Соуши из "Inu x Boku SS"
Но прежде, чем всё-таки уйти спать, не могу не написать ещё кое-что)))
Каме, солнышко, с днём рождения тебя!!! Сколько бы тебе ни исполнилось лет, для меня ты всегда будешь самым любимым и красивым мужчиной! Оставайся же всегда таким светлым и ясным солнышком, продолжая и дальше радовать нас своими ролями, песнями, своим обалденным и охренительно-сексуальным голосом, даря нам всем частичку себя)))) С днём рождения!!!! Безграничное море счастья тебе!!!!!
Почему-то в последнее время становится легче и проще. Весна приходит? Ждем весну.
U know.. Last night I can't sleep because of what u said, about winter. I thought a lot. Well, we all love the fluffy snow and those cute snowflakes, and the way everything gets white.. But hey. That's not all so good c: Winter is my fav season really, but now..I just fall in my bad every evening and whisper "Please winter, please, just please, go away." That cold wind blows so strongly and that cold bites really hard. Even the sky is just..pale. Not cerulean. NO SUN ALL DAY! It's behind thick clouds.. Everyday day comes only at 9/00 am and it's over at 8/00 pm already. Night is all we have in winter. It's hard, we all tired, we want this to go away. Every year. So please don't say that you love real winter, it's not really the thing to love XD (с)
Weep not for roads untraveled, Weep not for sights unseen. May your love never end And if you need a friend There's a seat here alongside me.(c)
Can't you see that you're smothering me Holding too tightly afraid to lose control Cause everything that you thought I would be Has fallen apart right in front of you Every step that I take is another mistake to you And every second I waste is more than I can take
I've become so numb I can't feel you there I've become so tired so much more aware I'm becoming this all I want to do Is be more like me and be less like you (с)
Досмотрела Хёку наконец. Долго же я её мучила. Дело в том, что...она странная. Довольно скучный сюжет и на первый взгляд типичные персонажи, но эти жуткие перепады естественных эмоций, которые невозможно передать словами... Эти взгляды, которых я до этого не видела нигде. В общем, Хёка действует на расслабленный в ожидании просмотра "повседневности" мозг точно так же, как на неподготовленного человека действует Бакемоногатари. Ничего страшного, в общем-то, но баттхёрт происходит немаленький. До такого, что в серии про фильм с убийством мне на самом деле становилось страшно и хотелось выключить, хотя ничего такого и не происходило. В общем, чувства у меня остались смешанные... Главный герой просто прекрасен в своей меланхоличности. А еще у него мой любимый сейю! *О* Совсем забыла про милашку Читанду. Я бы хотела быть на нее похожей, честно XD
Hellsing X OVA 10-я ОВА Хеллсинга наконец-то вышла Тем, кто ждал ее так же, как и я, рекомендую подождать еще или же смотреть на японском. Потому что имеющиеся сейчас спид-переводы, мягко говоря, плохого качества. Уловить можно только общий смысл того, о чем говорят персонажи. Ну, и не смотря на то, что это финальная ОВА, спойлерв ней нет ни одного действительно зрелищного боя (большую часть времени персонажи объясняют свои мотивы, поступки и желания). А вот графика и работа сэйю - бесподобны. Любоваться можно и нужно на каждый кадр, и ни в коем случае не надо смотреть с русской озвучкой - много потеряете) Реки крови в лучших традициях всего сериала имеются (в прямом смысле слова), но меня лично больше всего зацепила главная тема: "Что же остается после победы и достижения главной цели?" Пожалуй, пересмотрю с самого начала
Наконец-то я нашел место, куда смогу без особых волнений отдать свою прелесть мохнатую на время, пока уеду летом. Сейчас живу этой мыслью. Там, наверное, я сяду где-нибудь в каком-нибудь парке и буду думать о том, как мелочны были мои проблемы здесь. И всё будет у меня замечательно. Хотя я не хочу оставлять Юки. Я боюсь за нее. Никто не сможет быть с ней, кроме меня, никто не знает её так, как знаю я. Но это наше испытание, и мы справимся. Она тоже должна это понять, и я верю. Она поверит, что я её бросила, но потом, когда я вернусь и мы встретимся... я просто хочу, чтобы она была рада меня видеть. А пока - сакура. Хотя жалко, что летом её не будет.